Непосредственным поводом для этой статьи стало выступление заместителя генерального директора по работе с экспертами Проектного офиса развития Арктики Александра Воротникова. Он некоторое время назад комментировал планы по строительству новой ГЭС на реке Паз на Кольском полуострове, и высказался в том духе, что малые ГЭС можно использовать для энергоснабжения многих объектов в Арктике: от горнодобычи до оленеводческих хозяйств и туризма.
Это похвально. Но нам нужен долгосрочный и перспективный план электрификации Арктики. Хотя именно в нашей стране разработали план ГОЭЛРО и вытекавшие из него планы электрификации, тем не менее, к настоящему моменту методика выработки таких планов уже оказалась забытой. Поскольку я занимался изучением истории и методики народно-хозяйственного планирования, то вот как раз обращусь к этому драгоценному наследию для решения этой немаловажной задачи.
В России очень любят говорить о планах и даже писать многочисленные планы, которые, по большей части остаются нереализованными, но при этом планирования сторонятся и боятся. Это потому, что нет ясного понимания, в чем состоит корень и суть перспективного планирования. Между тем, перспективное планирование как бы предвидит те изменения и потребности, которые появятся в силу логики хозяйственной деятельности в обозримом будущем, то есть, в любом случае. Это предвидение позволяет увидеть выгоды заранее, подготовиться к ним и предпринять неочевидные сейчас шаги, которые облегчают достижение этих выгод.
Арктические регионы представляют собой царство автономных источников энергоснабжения — более 30 тысяч поселений. В 2016 году на энергоснабжение арктических потребителей тратилось 1,7 трлн рублей; сейчас, вероятно, больше. При этом сложилось несколько локальных энергосистем. Из них изолированные: Норильская, Вилюйская, Якутская, Колымская и Билибинская; а также локальные, но соединенные линиями электропередач с системой РАО ЕЭС: Кольская, Архангельская, Печорская и Уренгойская.
Все это хозяйство не только дорого, но и не обеспечивает потребностей в энергетических мощностях. По оценкам 2012 года, в арктических регионах имелось 2700 МВт мощностей, а потребности исчислялись в 10550 МВт. Для 2020 года тогда был прогноз: наличных мощностей с учетом выбытия — 2106 МВт, а потребностей — 16664 МВт. Это по данным Института проблем безопасного развития атомной энергетики РАН.
Заметим, что в 2012 году еще не было целого ряда крупных промышленных и инфраструктурных проектов, которые есть сейчас. Потому сейчас потребности, конечно, ощутимо больше. Итак, крайний недостаток энергетических мощностей в Арктике, в масштабах, позволяющих говорить о том, что регион сидит на голодном энергетическом пайке, по самому минимуму.
При этом о развитии арктической энергетики в последние годы говорили в основном лоббисты ветровой энергетики или малых атомных электростанций, даже не пытаясь рассмотреть вопрос в целом, как план электрификации Арктики. Почему? Думается, что потому, что в рамках крупных проектов, работающих с энергоносителями, это не смотрелось проблемой. Мол, нужны мощности — поставим свою электростанцию, только и всего.
Вот здесь настоящее планирование видит выгоду в перспективе. Осваивается регион с крупными энергоресурсами: газ, нефть, уголь. Регион может сам генерировать много электроэнергии, используя часть своих энергоресурсов для генерации. Причем, по большей части ресурсы малоценные, мало используемые, такие как попутный нефтяной газ, мелкий и пылевидный уголь — своего рода отходы добычи энергоносителей. Крупная генерация тепловой и электрической энергии позволяет добиться сразу нескольких важных результатов.
Во-первых, комфорт Севера. Часто жалуются, что люди из Арктики бегут. Это понятно, жить в постоянном холоде некомфортно. Нужны в северных городах большие отапливаемые общественные пространства, где можно было бы отдыхать от постоянной стужи.
Во-вторых, размещение разных производств, в том числе энергоемких. Энергетические узлы должны обрастать производствами, потребляющими сырье и энергию; тогда арктическая экономика становится наиболее эффективной в плане добавленной стоимости.
В-третьих, электроэнергию можно отдавать в общую сеть, в том числе и на экспорт. Для этого нужны соединительные линии электропередач.
Теперь от более общего к более частному. Возникают крупные потребители электроэнергии в устье Енисея: порт «Бухта Север» (до 100 млн тонн нефти в год), порт «Северная звезда» (до 10 млн тонн угля в год), добыча, транспортировка, обслуживание, жилье. Опыт планирования подсказывает, что там, где возникают крупные порты, возникают и другие связанные с ними предприятия. В перспективе потребление электроэнергии в этом районе будет возрастать. Почему бы тогда сразу не запланировать нормальную энергосистему Западного Таймыра? Соединить ее с Норильской энергосистемой, а также с энергосистемой Ямала. Будет доступ к электроэнергии — появится возможность рассмотреть развитие района, например, для нужд судостроения.
Далее. Раз появляется объединенная энергосистема Норильска, Таймыра и Ямала, то возникает целесообразность соединения энергосистемы Ямала, Коми, Архангельской и Мурманской областей. Как минимум нужна магистральная ЛЭП от Мурманска до Норильска, на основе которой можно развивать энергосистему Западной Арктики. Она абсолютно необходима, поскольку нехватка электроэнергии фактически блокирует развитие этого региона.
Наконец, целесообразно соединить восточные изолированные энергосистемы: Вилюйскую, Якутскую и Колымскую, и соединить ее через Нерюнгри с ЕЭС. Это облегчит их работу и позволит укрепить вообще энергосистему Дальнего Востока.
Так что, если рассматривать электрификацию Арктики, то наиболее важной задачей смотрится создание единой энергосистемы Западной Арктики, от Кольского полуострова до Таймырского. Эта задача лет на 15-20, и она даст сильный импульс развитию Арктики и Севморпути.
Все остальное — это частные вопросы в рамках этого плана.
Арктический план электрификации
